Алматы. 14 июня. Центр информации. Накопленный Казахстаном внешний долг вызывает серьезное беспокойство у экспертов. Даже по официальной статистике видно, что в будущем он имеет все шансы оказаться неподъемным для критически зависимой от добычи и экспорта нефти казахстанской экономики, пишет Сергей Зелепухин в КазТАГ.

Зачем Казахстан накопил большой внешний долг? Как заемные средства были использованы в экономике? Что связывает внешнюю задолженность с девальвацией тенге? Почему внешние обязательства не уменьшаются? Какая сумма долга приходится на каждого жителя Казахстана? При каких условиях внешний долг может оказаться неподъемным для страны? На эти и другие вопросы мы попросили ответить кандидата экономических наук Сляма Ахметова. 
  
- Слям Сапаргалиевич, давайте начнем, что называется, издалека. У Казахстана накоплен большой совокупный внешний долг. А для каких целей вообще привлекаются внешние источники? 
  
- Внешние заимствования привлекаются для финансирования различных расходов. Например, они могут покрыть затраты на проведение различных выставок, спортивных мероприятий, спасение банков, компаний и даже на повышение заработной платы различным категориям чиновников. 

Они также могут быть направлены в виде инвестиций в экономику, разработку и добычу природных богатств и т.д. Но для того чтобы привлекать финансирование на внешних рынках, нужно, чтобы в экономике возник спрос на внешние деньги. 
  
- Как возникает спрос на внешние ресурсы? Почему он начал расти в казахстанской экономике? 
  
- Спрос на внешние средства в Казахстане был вызван, в первую очередь, ростом нефтяного экспорта на фоне высоких цен на нефть. Например, только с 2010 по 2014 год, когда стоимость «черного золота» была высокой, экспорт увеличился с $61,4 млрд до $80,2 млрд, или на 30,6%. За этот период вырос и внешний долг - с $118,2 млрд до $157,4 млрд, или на 33,2%. Тем самым каждый 1% роста экспорта приносил увеличение долга на 1,08%. Только за указанный пятилетний период внешняя задолженность выросла на $39,2 млрд! 

Другим источником роста долга было увеличение ВВП. При этом рост этого показателя тоже был связан с высокими ценами на нефть: с 2007 по 2014 год валовый внутренний продукт рос темпами 10,3-2,6%. 
  
- А какие еще факторы могли вызывать спрос на внешние финансовые ресурсы? 
  
- Это расходы государственного бюджета. Только за последние пять лет они увеличились в 1,5 раза, а пополнение госказны за счет трансфертов из Нацфонда достигло более 30%. В целом в доходной части госбюджета участие поступлений средств от совокупных нефтяных поступлений составляет, по оценке, до 57%, а в формировании ВВП - более 30%. 

Конечно, в увеличении спроса на внешнее финансирование участвуют и другие факторы, но степень влияния каждого из них определяется эконометрическими расчетами. 
  
- Давайте поговорим о структуре внешнего долга Казахстана. Из чего он состоит? 
  
- Согласно данным Национального банка, валовой внешний долг Казахстана - как госсектора, так и частного сектора, на 1 января 2016 года достиг $153,5 млрд, в том числе прямые инвестиции – $81,8 млрд, или 53,3% от всех внешних обязательств. Из прямых инвестиций $76,1 млрд – это обязательства казахстанских компаний перед иностранными прямыми инвесторами. 

При этом из $153,5 млрд внешнего долга около 45% приходятся на совокупные государственные заимствования и 55% - на обязательства частного сектора. В то же время доля внешней задолженности в иностранной валюте в совокупных внешних обязательствах Казахстана достигла 88,7%, а общая сумма долгосрочной задолженности составила $147 млрд, или 95,8%. 
  
- Для чего эти средства привлекались? Куда они были направлены? 
  
- Например, по состоянию на начало текущего года больше половины всех внешних долгов числятся в таких расходах, как «профессиональная, научная и техническая деятельность». По этой статье внешняя задолженность числится в сумме $77,6 млрд. 

Расходы по статье «деятельность головных компаний; консультации по вопросам управления» составили $8,6 млрд, или 5,6%. Вложения в транспортировку по трубопроводам достигли $12,9 млрд, или 8,4%, в горнодобывающую промышленность − $12 млрд, или 7,8%. По статье «финансовая и страховая деятельность» направлено $11,9 млрд, или 7,7%. В государственное управление и оборону, а также в обязательное соцобеспечение вложено $11,9 млрд, или 7,4%. 
  
- Получается, что львиная доля средств внешнего долга не была использована для того, чтобы попытаться избавить казахстанскую экономику от сырьевой зависимости? 
  
- К сожалению, да. Из структуры внешнего долга видно, что правительство не ставило перед собой никаких целей по диверсификации экономики. Например, в такие отсталые отрасли, как сельское хозяйство, направлено всего 0,2% внешних заимствований, в обрабатывающую промышленность - только 4,1%, и в строительство - 3,9%. 
  
- Но насколько экономически обоснована политика правительства, когда большая часть средств внешнего долга вложена в сырьевой сектор? 
  
- Вероятно, правительство не допускало мысли, что цены на нефть могут так низко упасть, и рассчитывало создать «рай» за счет нерукотворных денег - нефтедолларов, истощения природных ресурсов, простого накапливания небольшой их части в Нацфонде и без необходимости закладывать основу современной экономики. 

Но такая политика с длительной эксплуатацией высоких цен на нефть привела к накоплению громадного объема внешнего долга и к эрозии самой сырьевой модели развития. 
  
- А в чем Вы видите признаки «эрозии» сырьевой модели развития казахстанской экономики? 
  
- Истощение этой модели очевидно, и оно связано не только с падением цен на нефть, но и, как показала практика, с ненужностью для правительства политики по созданию современной диверсифицированной экономики, отвечающей интересам и государства, и народа. 

Сырьевая модель таила в себе фундаментальную проблему - она не смогла воспринять и следовать за трендом мирового развития в модерновых технологиях, в новейших знаниях и в целом в создании современной политико-экономической системы. И с этой точки зрения казахстанская экономика долгие годы беспечно каталась по сырьевым «горкам», дав лишь возможность обогатиться крупным чиновникам и их близким. 
  
- Какая сейчас сумма внешнего долга приходится на каждого жителя Казахстана? 
  
- На начало текущего года на каждого казахстанца приходилось $8684 внешнего долга. На среднестатистическую городскую семью, состоящую из 3-х человек - $26 052, а в тенговом эквиваленте − 8,7 млн. Для сельской же семьи из 4-5 человек - это уже 11,7-14,6 млн тенге. 
  
- Для сравнения давайте поговорим об опыте развитых стран. Как там обстоит ситуация по внешним долгам? 
  
- Готовясь к интервью, я просмотрел публичные данные центральных банков (ЦБ) Германии, Норвегии, Китая, международных финансовых институтов. К сожалению, для понимания ситуации не избежать приведения даже минимума цифр. 

Так вот, например, в Германии по итогам 2015 года ее внешний долг составлял 4,5 трлн евро, или 149% к ВВП. При этом 70% внешних заимствований были привлечены рыночными институтами, такими как денежные финансовые институты, финансовые корпорации, монетарная власть, и направлены ими в экономику. 

У другой страны - Норвегии - внешний долг за этот же период составил 5,2 трлн норвежских крон, или 167% к ее ВВП. Из них 57,8% числятся за финансовыми корпорациями, принимающими депозиты, 17% - за другими секторами. Еще 16% приходится на прямые инвестиции, 8,5% - на долг правительства, и 0,7% - на долю ЦБ. 
  
- А какую долю занимает внешний долг Казахстана в ВВП страны? 
  
- В связи с неустойчивостью нацвалюты доля внешнего долга Казахстана к ВВП значительно подверглась изменениям, но если взять курс доллара к тенге на 1 июня этого года и оперативные данные по ВВП за 2015 год, то их тенговое соотношение уже составило 126%. 
  
- Получается, что иметь высокий внешний долг не так уж и страшно? 
  
- Конечно, это совсем не так, все зависит от качественного состояния экономики и эффективного управления ею. Как раз, в частности, Германия и Норвегия выделяются высокой организацией экономики. 
  
- А какие показатели указывают на эффективность работы экономики этих стран? 
  
- Один из таких показателей – это экспорт. Например, этот индикатор у Германии в 2015 году достиг 1,2 трлн евро! Причем более 90% всего ее экспорта - это продукция с высокой добавленной стоимостью. У Норвегии этот показатель в 2015 году составил 1,2 трлн норвежских крон. При этом 61% экспорта дал несырьевой сектор и лишь 39% - нефть и газ. 

Примечательно, что Норвегия изначально законодательно сохранила 50%-ную долю государства во всех своих нефтегазовых месторождениях. В результате на 1 июня 2016 года в государственном пенсионном фонде Норвегии (ранее нефтяной фонд – КазТАГ) аккумулированы средства на сумму 7,2 трлн крон, или около $861,9 млрд при численности населения чуть больше 5 млн человек. 

Эти данные свидетельствуют о том, что фундаментальная способность обслуживать внешние долги у этих стран находится внутри высоко конкурентной экономики. А хозяйственная система Казахстана в корне отличается от этих успешных экономик, что обрекает ее к высоким рискам при обслуживании внешнего долга. 

То есть в отличие от таких структурированных экономик, как в Германии и Норвегии, погашение внешнего долга Казахстаном критически зависимо от продажи нефти по высокой цене. В этом базисное и априори проигрышное несходство казахстанской экономики с хозяйствами успешных стран. 
  
- Чем, на Ваш взгляд, организация хозяйственной системы Казахстана сильно отличается от экономик успешных стран? 
  
- Отличие заключается в том, что долгосрочное развитие нашей экономики правительство накрепко связало с сырьевой колеей, которую, в свою очередь, пытались углубить за счет внешнего долга, все время увеличивая его. 

Но, к сожалению, при этом правительство практически не занималось базисной макроэкономикой: высокой инфляцией, большими кредитными ставками, низкими темпами производительности, неконкурентоспособностью несырьевой экономики, низкими частными инвестициями и сбережениями, низкой ролью в экономике финансово-банковских структур, в том числе и самого Нацбанка. 

В экономике до сих пор, кроме 5% безработных, числится 30% так называемых самозанятых, что, по сути, - те же безработные. И при этом не решались и проблемы улучшения качества ВВП, торгового баланса как залога устойчивости тенге и т.д. 
  
- И как все эти недостатки в экономической политике властей отразились на возможностях страны обслуживать большой внешний долг? 
  
- Это привело к тому, что рост внешнего долга значительно опередил рост экспорта - главного источника погашения внешних обязательств, который к тому же почти на 80% состоит из продажи нефти и другого сырья. 

Так, если с 2005 по 2014 год весь казахстанский экспорт вырос в 2,8 раза, то внешний долг Казахстана увеличился в 3,6 раза! В результате платежи по обслуживанию внешнего долга превысили чистый экспорт, а именно поступления валюты в экономику в 3 раза! 
  
- Насколько негативно это отразилось на других макропоказателях? 
  
- Такая ситуация, конечно же, размыла состояние платежного баланса. Его остаток из-за кратного превышения платежей по внешним долгам над чистым экспортом становился минимальным и даже отрицательным. Так, в 2007 году отрицательное сальдо платежного баланса составило $8,4 млрд, в 2009-м - $4,1 млрд и в 2015-м − $5,8 млрд. В конце концов, такое «развитие» через череду серьезных ослаблений необратимо привело к краху курса тенге. 
  
- Как Вы считаете, что стало главными причинами сложившейся ситуации? 
  
- Дело в том, что главными проблемами в экономической политике правительства и Нацбанка остаются отсутствие реальных структурных реформ в экономике и низкая отдача от больших внешних долгов. К большому сожалению, они не только не привели к качественным структурным изменениям в экономике, но и не дали даже опережающего роста экспортно-нефтяной выручки. 

Посмотрите на структуру вложений, ведь больше половины всех внешних долгов составляют расходы на «профессиональную, научную и техническую деятельность» - $77,6 млрд, из которых $68,2 млрд - это расходы на проведение «геологической разведки и изысканий». 

А при упавших ценах на нефть огромные суммы уже вложенной внешней задолженности попросту оказались убыточными – затраты намного превзошли текущие рыночные цены. 

Политика, рассчитанная на высокие цены на нефть, потерпела крах. Поэтому накопленный Казахстаном большой внешний долг будет длительным бременем для казахстанской экономики, проглатывающим финансовые возможности по ее перестройке. 
  
- Не радужные выводы получаются. Но для полноты картины давайте остановимся на платежах по внешним обязательствам. Сколько всего уже заплачено? 
  
- Согласно данным Нацбанка, пик обслуживания внешнего долга пришелся на 2009 год. Тогда было заплачено почти $39 млрд, или в 2,6 раза больше, чем весь чистый экспорт. Внешний долг в тот год составлял $112,9 млрд. 

В целом, по информации регулятора, начиная с 2005 по 2015 год включительно по внешнему долгу в пользу кредиторов заплачено уже $321млрд! Это более 47% всего казахстанского экспорта за 11 лет продажи нефти. Но даже несмотря на этот внушительный размер уплаченных платежей, внешний долг Казахстана по-прежнему составляет огромную цифру – $153,5 млрд! 
  
- С чем Вы это связываете? Ведь уплачена уже колоссальная сумма, а внешняя задолженность остается большой. 
  
- Причиной этого может быть пирамидный рост обязательств, когда долг гасится другим, но уже увеличенным долгом. К сожалению, на эти вопросы публичные отчеты Нацбанка не дают ответа. Хотя документ МВФ по статистике внешнего долга (а в нем порядка 350 страниц) предусматривает полное раскрытие всех рисков, связанных с внешними обязательствами, в том числе рефинансированными, реструктуризированными, просроченными и т.д. 
  
- А насколько сильно ухудшились условия для обслуживания внешнего долга после падения цен на нефть? 
  
- Падение цен на нефть, конечно, ухудшило состояние денежного хозяйства и изменило конфигурацию источников выплат по внешним долгам. Так, в 2015 году основной источник поступления валюты в страну - экспорт сырья - упал до $46,3 млрд, или на 42%. Другими словами, потери составили $34 млрд, но нарастить другие источники валютных поступлений несырьевая экономика не в состоянии. 

На этом фоне в экономике падает налогооблагаемая база, по экспертным данным, ненефтяной дефицит бюджета приближается к 14% ВВП, который будет профинансирован за счет внешних займов, ЕНПФ и Нацфонда. 

Кроме того, в этом году по фонду национального благосостояния «Самрук-Казына» ожидают сокращение прибыли в 3 раза!

Но при этом только у трех госхолдингов развития - «Самрук-Казына», «КазАгро» и «Байтерек» - по данным экспертов, на начало текущего года числились внешние долги на сумму $42 млрд. 

Конечно, при таком положении для выполнения обязательств по внешним долгам и в целом для существования эти госхолдинги рассчитывают на прямую внебюджетную финансовую помощь со стороны ЕНПФ и Нацфонда. По экспортным данным, начиная с 2007 по 2016 год, они получили из Нацфонда более $33 млрд, но при этом деятельность этих госхолдингов не дала никаких результатов по диверсификации экономики. 
  
- Не могу не спросить, какая сейчас роль крупных комбанков в увеличении валютных возможностей экономики для выплат по внешним долгам? 
  
- Крупные комбанки, накачанные средствами Нацфонда и ЕНПФ, приобрели «тихую жизнь» − стали сторонними наблюдателями, хотя они и раньше сторонились процессов диверсификации экономики. Сейчас объемы кредитов падают – банки не желают кредитовать экономику и МСБ. 

При этом они получают большие «воздушные» доходы от переоценки активов в связи с ослаблением курса тенге. Но такие «ценности» никак не могут быть показателями улучшения состояния экономики и самих комбанков. 

В то же время почти двукратное обесценение тенге со второй половины прошлого года тяжелым грузом легло на плечи заемщиков с внешними долгами в иностранной валюте, не имеющих выручки в ней. Конечно же, долги у них удвоились в тенговом эквиваленте. 

В результате существенно увеличились расходы в тенге на покупку иностранной валюты для погашения внешних обязательств. Валютную нагрузку испытывают и те заемщики, у которых упала экспортная выручка. 

При таких трендах в экономике, безусловно, Нацфонд стал основным источником для пополнения госбюджета, внебюджетных расходов и выплат по внешним долгам. 
  
- А как ситуация с внешним долгом сказалась на резервах Нацфонда и Национального банка? 
  
- В периоды, когда выплаты по внешнему долгу кратно превышали чистый экспорт, наблюдалось резкое уменьшение средств и в Нацфонде, и золотовалютных активов (ЗВР) Нацбанка. Например, только в 2015 году резервы страны сократились на $10,3 млрд, в том числе средства Национального фонда - на $8,1 млрд, а ЗВР регулятора – на $2,2 млрд. 

По сути, в прошлом году наступление долгового кризиса удалось сдержать лишь благодаря средствам Нацфонда. Однако полной оценке ситуации препятствует его низкая прозрачность. 
  
- Если ситуация будет ухудшаться, то на сколько еще хватит накопленных резервов? 
  
- Допущен настолько чрезмерно большой рост внешнего долга с меньшей валютной отдачей, что финансовые резервы страны в виде средств Нацфонда и золотовалютных активов Нацбанка существенно уступают ему. 

Например, на начало 2016 года объем внешнего долга превышал средства Национального фонда в 2,4 раза, а золотовалютные резервы регулятора − в 5,7 раза. Поэтому если наступит критическая ситуация, то всех финансовых резервов Казахстана может хватить лишь на 3-4 года. 
  
- Насколько высока вероятность того, что использование внешних долгов может стать средой для различных финансовых махинаций? 
  
- Конечно, в странах с «фасадной» демократией использование внешнего долга есть «пространство» для всякого рода злоупотреблений и хищений денежных средств. Практически в каждом неэффективном проекте могут быть уводы денег на счета крупных чиновников. При таком положении дел внешний долг, без сомнения, становится долгосрочным инструментом по истощению валютных и природных ресурсов государства. 
  
- Какие объемы выплат по внешним обязательствам ожидаются в текущем году? 
  
- По данным Национального банка, в этом году Казахстан должен будет выплатить $19,5 млрд, из которых $14,8 млрд - основная сумма долга, и $4,6 млрд - проценты. За последние 9 лет это самый маленький объем выплаты по внешней задолженности. Он почти в 2 раза меньше платежей 2015 года. 
  
- Но с чем связано почти двукратное уменьшение выплат, когда основной долг остается большим? 
  
- И на этот вопрос непрозрачные публичные отчеты Нацбанка не дают ответа. Кроме того, в них нет графиков погашения после 2017 года, не было и раздельных данных по платежам основного долга и процентов, начиная с 2005 по 2016 год. Нет и укрупненных данных по залогам, то есть информации о том, что может потерять Казахстан в случае дальнейшего ухудшения положения дел. 

Но очевидно одно, что при нынешнем состоянии казахстанской экономики она больше не в состоянии платить по внешним долгам так, как она это делала раньше. 
  
- Какие меры сейчас могут предпринять правительство и Нацбанк, чтобы избежать худшего сценария? 
  
- К сожалению, сейчас и правительство, и Национальный банк находятся в цейтноте: у них нет никаких шансов для исправления положения дел. Ими упущены и время, и возможности, когда цены на нефть были высокими продолжительный период. А теперь экономика оказалась в чудовищной двойной ловушке – низких нефтяных цен и большого внешнего долга. 

Сейчас правительство, словно спохватившись, ищет пути выхода из этой западни, акцентируя внимание на привлечении иностранной силы в сельское хозяйство, передаче в аренду земель иностранцам. Но эти попытки вызывают острую и негативную реакцию в обществе. 

Безусловно, спасение казахстанской экономики от бремени внешнего долга находится за ее пределами и оно связано с надеждами на внезапное повышение цен на нефть. 
  
- Вы сказали, что спасти положение может очередное повышение цен на нефть. А есть ли к этому предпосылки? 
  
- Поставщики нефти на мировой рынок, как Саудовская Аравия и Россия, нуждаются в цене $100. Такая цена тоже была бы желанной и для Казахстана, и ситуация на фьючерсных рынках говорила о возможности повышения стоимости «черного золота» до $75 и выше. 

Но, к сожалению, движение нефтяных цен вверх происходит очень медленно. И этот факт эксперты связывают с рядом обстоятельств: со снятием санкций с Ирана, с прогрессом в энергетических технологиях по добыче сланцевой нефти и с вводом экологических ограничений. 

Эти факторы привели не только к временному увеличению глобального предложения нефти и к падению цен на нее, но и фундаментально изменили ситуацию на рынке. Она больше не контролируется монополией ОПЕК. Поэтому монопольное ценообразование сменилось на конкурентное формирование цен. 
  
- Тогда как, по Вашему мнению, будут вести себя цены на глобальном нефтяном рынке в будущем? 
  
- По той информации, которая сейчас публикуется, хедж-фонды и другие «некоммерческие» спекулянты на нью-йоркском фьючерсном рынке уже превысили количество длинных позиций по базовым нефтяным контрактам, как это было в июне 2014 года, когда цена на нефть находилась на уровне $120 за баррель. 

Поэтому возобновившийся спекулятивный накал - серьезный сигнал о том, что стоимость нефти, вероятнее всего, будет падать. Прогнозируется, что новый потолок нефтяных цен образуется на уровне $50-55, а их дно − на уровне $20. И для того чтобы он сдвинулся вверх, нет пока никаких предпосылок, если их не создадут изменения в геополитике. 
  
- И насколько успешно при таких ценах на «черное золото» Казахстан сможет обслуживать свой внешний долг? 
  
- Если потолок цен на нефть надолго определится на уровне $50, то, безусловно, будут серьезные финансовые сложности. Девальвационное давление на тенге усилится. Не будет финансовых возможностей и для структурной перестройки экономики. В этой ситуации внешний долг станет бременем не только для нынешнего, но и для будущего поколения. 
  
- Спасибо за интервью! 

фото: ratel.kz