Алматы. 29 марта. Центр информации. Полтора месяца назад в министерстве образования и науки (МОН) произошла смена министра - на место Аслана Саринжипова пришел Ерлан Сагадиев. Спустя месяц после своего назначения, 9 марта, он выступил с первым заявлением, в котором в основном говорил о внедрении трехъязычия, но никоим образом не коснулся других проблем, имеющихся в сфере образования.

КазТАГ, в свою очередь, попросило прокомментировать и обозначенные министром, и иные, не менее важные, на наш взгляд, проблемы председателя Национальной ассоциации организаций образования Serpin Мурата Абенова, занимавшего в 2012-2013 годах пост вице-министра образования и науки.

- Мурат Абдуламитович, первое выступление нового главы МОН Е. Сагадиева было посвящено проблеме трехъязычия. В частности, он констатировал, что методика преподавания казахского языка откровенно слабая, поэтому и знание госязыка в школах низкое. Но почему за 25 лет независимости так и не было разработано приемлемой методики преподавания государственного языка? Или вообще не в методике дело?

- Во всем мире методики преподавания всех предметов меняются – меняется психология детей, объем информации, появляются современные технологии и инструменты. И в казахских, и в русских школах языку можно обучать по новым технологиям - они есть и потихоньку начинают использоваться. Но то, что обучающиеся в русских школах плохо знают казахский язык, – это факт, хотя и изучают его с 1 класса. Действительно, устаревшие методики не позволяют достигать высокого качества.

Я считаю, что можно использовать опыт, что накоплен и успешно применяется в «Назарбаев интеллектуальных школах». У них в классах с русским языком обучения преподавание географии, истории Казахстана и еще пары предметов ведется на казахском. Внедрено уровневое обучение языку, когда у каждого ученика определяют знания по четырем критериям «слушать-читать-говорить-писать», с градацией от А1 до С1. В первую очередь - ориентация не на заучивание, а на практическое применение языка в жизни. Для этого вся воспитательная работа ведется на государственном языке.

Мне понравилось, что для закрепления владения языком детей отправляют на каникулы в аулы на неделю, с погружением в быт и языковую среду. Помогает изучение языка через музыку - коллективное пение хором казахских песен (караоке), игра на домбре. А также через обучение ремеслам: гончарное искусство, ковроткачество, шитье национальных костюмов.

Когда ученик переходит в «Назарбаев интеллектуальную школу», ему ставят задачу в обязательном порядке прочитать по списку 100 книг: 60 – на казахском языке, и по 20 - на русском и английском. И я сам видел, как учащиеся школы в старших классах спокойно ведут дискуссии на довольно сложные темы на казахском языке, даже те, кто до перехода учился в школах с русским языком обучения. Кстати, я этих ребят пригласил на свою авторскую передачу на телеканале «Казахстан», где они на всю страну обсуждали проблемы политики и экономики. Причем половина этих ребят училась до 7 класса в русских школах.

Я думаю, новый министр имел в виду именно подобный опыт.

- А как Вы относитесь к идее преподавания отдельных предметов исключительно на казахском и английском языках? Вопрос довольно спорный, учитывая, что это будет научный язык с обилием специальных терминов, что может препятствовать усвоению собственно материала предмета.

- Считаю, что преподавание части предметов на казахском языке значительно усилит роль государственного языка и качество обучения ему, имеется позитивный опыт. Это очень правильный подход - появится мотивация к изучению. А вот введение преподавания на английском языке на начальном этапе столкнется с большими сложностями. Даже если мы этого сильно захотим – сделать сразу везде и качественно не сможем.

Основная проблема – кадровая. У нас более 7,5 тыс. школ, половина которых находится в сельской местности. И 17 тыс. действующих учителей английского языка. Но они не предметники. Поэтому необходимо готовить учителей по физике, химии, биологии, математике, отлично владеющих английским языком. Для этого надо отобрать из действующих учителей-предметников самых способных - имеющих соответствующую стартовую базу. Они должны быть одновременно сильны и по своему профилю, и способностью к английскому языку – а таких очень мало.

Вторая проблема – качество преподавания английского языка как такового. Не секрет, что оно хромает не только в школах, плохое преподавание наблюдается и в вузах. Сегодня выпускники с дипломом преподавателей английского языка сами плохо языком владеют. Сомневаюсь, что все сегодняшние выпускники вузов, обучающихся на учителей английского языка, смогут сами на достаточно высоком уровне пройти TOEFL или IELTS (международные стандартизированные тесты на знание английского языка - КазТАГ), не говоря уже о специализированных тестах для учителей. Ведь знать самому и учить других - это совершенно разные вещи. Потом их переучить сложно. При этом стандартные двухнедельные курсы повышения квалификации недостаточны, нужна более длительная серьезная переподготовка.

Как выход - нам необходимо поменять систему подготовки педагогических кадров и начать с учителей английского языка. Во всем мире принято, что работодатель заказывает специалиста, государственный орган разрабатывает стандарты его подготовки, вузы обучают, представители работодателя качество подготовки проверяют. Так можно и нужно готовить педагогические кадры.

У нас на сегодняшний день ситуация следующая: заказчик – министерство образования, стандарты пишет министерство образования, вузы обучают под контролем министерства образования, дипломы выдает опять же министерство образования. В одних руках – и заказ, и стандарты, и подготовка, и контроль. Получается замкнутая система, неподверженная внешнему контролю.

А должно быть следующее. Заказчиками должны выступать детские сады, школы, колледжи, вузы. Именно они должны сказать, какое количество специалистов им необходимо: допустим, необходимо 2 тыс. физиков, способных преподавать на английском языке. Министерство под этот заказ должно разработать программу и выделить средства для вузов на подготовку педагогов соответствующей квалификации. Университеты должны выиграть право подготовки этих специалистов на конкурсе. А уже проводить оценку уровня квалификации выпускников должны соответствующие ассоциации – допустим, представители общественных организаций, подобных нашей, должны войти в состав независимой комиссии, которая и даст оценку знаний педагогов.

О необходимости создания независимой системы оценки квалификации во всех отраслях глава государства говорил еще в 2012 году. Я, например, думаю, что система образования должна начать с себя. Сегодня же выделяются огромные средства на подготовку учителей английского языка, но в итоге мы имеем то, что имеем. Конкуренции нет, общественного контроля нет – и соответствующего качества обучения тоже нет.

И еще один вопрос, которым я задаюсь в связи с трехъязычием, – а насколько необходимо на нынешнем этапе нашего развития преподавать физику-математику на английском языке во всех школах и для всех учеников одновременно? Быть может, для начала в каждой школе создать отдельные классы? Но делать это уже сейчас повсеместно, чтобы за 3-4 года наработать опыт.

Не надо забывать, что кроме кадров есть технические требования по методикам обучения языку – разделение по группам, ограничения по количеству детей в классах, наличие лингафонного оборудования. С учетом переполненных классов и двухсменных школ это будет сложно.

А так в целом я сторонник того, чтобы дети у нас были трехъязычными, потому что самые конкурентоспособные специалисты - те, кто знают несколько языков. А в Казахстане, соответственно, востребованы казахский, русский и английский языки. Чтобы быть успешным, надо быть трехъязычным.

- Вы обмолвились, что у нас не внедрена независимая оценка квалификации педагогов. Однако в качестве эксперимента это практикуется, в частности, в ВКО - у них разработана собственная областная программа именно по аттестации языковедов. Но недавно прошедшая там аттестация проводилась за счет самих учителей - с них собирали по 5,5 тыс. тенге. Как Вы относитесь к тому, что важная государственная программа реализуется за счет педагогов?

- Государство должно обучать за свой счет выпускников школ при получении ими первой профессии. После же того как готовый специалист, в нашем случае - учитель, работающий в школе, проходит тестирование, есть два подхода по вопросу финансирования повышения его квалификации.

Если учитель - высококлассный специалист, но есть заинтересованность, чтобы он овладел новыми методиками, мог работать по инновационным учебным пособиям, ему необходимо компенсировать расходы.

Если же выявлены существенные недостатки в базовом уровне знаний учителя, которые он недополучил в вузе, если он не дотягивает по своей квалификации до уровня преподавания языка в школе, то подход должен быть иным. Человек официально работает, получает за это зарплату, но, попросту говоря, задачу перед ним поставленную государством не выполняет, потому что не хватает знаний. Называя вещи своими именами, можно сказать, что он вводит в заблуждение своих учеников, работодателя, государство – не оказывает услуги надлежащего качества.

Такие учителя, если у них есть желание, должны сами оплачивать свою учебу – это нормальное явление во всем мире. В рыночной экономике некомпетентные специалисты просто не должны иметь права оказывать услуги. Если такого желания нет – значит, встанет вопрос о его дальнейшей работе. Если честно, это серьезное финансовое нарушение – платить зарплату специалисту, не имеющему соответствующей квалификации.

Другими словами, вы же не согласитесь жить в «кривом» доме, построенном некомпетентным строителем, или ложиться под нож хирурга, не умеющего делать операции. Никто не согласится рисковать своим здоровьем. Такое же отношение должно быть и к учителю – таких специалистов в школе держать нельзя.

- Возвращаясь к выступлению министра, он заявил, что у молодежи, обучавшейся в казахских школах, в дальнейшем ограничены возможности в получении качественного высшего образования. Другими словами, министр обозначил проблему невысокого уровня знаний в казахских школах. Так ли это, на Ваш взгляд, с чем это связано и как исправить ситуацию?

- Я бы говорил о разнице в качестве преподавания в иной плоскости: оно однозначно ниже в сельских школах, нежели в городских, вне зависимости от языка преподавания. По крайней мере, именно эта проблема доказана. И связана она, на мой взгляд, с коммуникациями, с доступом к информации и конкурентной образовательной среде. А в селах действительно в основном казахские школы.

В городах и крупных населенных пунктах среда обучения лучше: кадры на выбор, инфраструктура развитее, есть выбор учебных заведений и специалистов. В сельской местности нет возможности позволить конкуренцию среди учителей, учителя со стороны туда редко приезжают. Можно добавить и то, что на селе у детей нет возможности перевестись в другую школу, учиться в гимназии или лицее, найти хорошего репетитора, посещать кружки и секции. Большинство сельских детей школьного возраста не посещало детские сады. Это сейчас система дошкольного образования более-менее развита.

Один из возможных выходов повышения доступа сельских учеников к качественному образованию – эффективная система электронного обучения. Попытки его внедрить были неудачными: в селах очень слабый интернет. Поэтому система была более-менее внедрена только в городах, которые и так уже опережали сельские школы. Аулы еще больше отстали.

И еще одна проблема – система электронного обучения внедрялась по уже морально устаревшим учебным программам и технологиям. Написаны тысячи электронных учебников, разработаны сервисные программы на миллиарды тенге, которые уже тогда были не актуальны. К сожалению, проблемы со скоростным интернетом в аулах так и не решены.

Когда-то мы предложили один интересный вариант – комбинированная система «учебное телевидение + интернет». Если объяснять упрощенно, можно выбрать уроки лучших учителей Астаны и Алматы и транслировать их по специальным спутниковым каналам на всю страну в определенное время. Спутниковое телевидение более доступно, нежели интернет. Оно дешевле в передаче контента. А интернет подойдет и более слабый – для обратной связи. Тогда мы можем одновременно охватить всю страну. Когда-то такой опыт был в Китае, когда им не хватало компетентных учителей. Кстати, такой проект был бы в разы дешевле, чем e-learning.

- Очень много критики звучит в адрес ЕНТ, тем более сегодня, когда парадигма образовательного процесса меняется от передачи имеющихся знаний к передаче навыков и умений для овладения новыми знаниями. Как этому способствует или препятствует система ЕНТ, в которой можно, как в лотерее, угадать правильный ответ из имеющихся и набрать приличный балл?

- Вы совершенно правы. Методики проверки уровня знаний появляются в определенное время и в определенное же время эволюционно исчезают. Так и ЕНТ появилось больше 10 лет назад и на тот момент было хорошим механизмом. Сейчас оно устарело по нескольким причинам.

ЕНТ изначально было нацелено на выявление, сколько знаний ребенок запомнил, заучил, вызубрил. А современные требования к знаниям изменились. Если раньше необходимо было знания получить, запомнить и в нужный момент применить, то сейчас требуется специалист, умеющий еще и проанализировать, оценить и придумать, синтезировать новое знание.

А ЕНТ в той форме, какое оно есть, этого не предусматривает.

Способности к запоминанию в современном мире – не самые главные, гораздо выше ценятся способности к логическому мышлению и умению использовать имеющиеся знания, а ЕНТ эти способности не оценивает. При этом высок риск ошибок оценки: тот, кто в силу специфических талантов в запоминании наберет 125 баллов, окажется потом не самым успешным студентом. За рубежом проводились исследования и они показали, что пришедшие в институт отличники-«зубрилы» скатились в середнячки, а на первые места вышли те, у кого были способности к творческому мышлению.

ЕНТ как форма единого экзамена, наверное, должна остаться, но содержание надо менять. Задания должны быть творческие: письменные эссе, многовариантные задачи, чтобы не было метода «тыка». Кстати, эти изменения, согласно Программе развития образования, должны были внедрить еще в 2015 году. Но общество и система образования оказались неготовыми. А сейчас тянуть нельзя.

Ведь с помощью ЕНТ мы выстраиваем иерархию людей, основанную на знании. Сейчас у нас она неправильная: самые лучшие, вверху пирамиды - это исполнители с хорошей памятью. Для советской экономики с плановой экономикой и десятками лет не меняющимися технологиями это было в самый раз. А сейчас во время конкуренции знаний такая система оценки представляет большой вред как для самих детей (мы их ориентируем на неправильное поведение), так и для экономики страны. Ведь современная конкуренция между странами требует от специалиста умения постоянно обновлять знания и навыки, самому искать информацию, обрабатывать ее и создавать на этой основе новые знания. Поэтому и пробуксовывает индустриализация.

- Неистребимая школьная проблема – это поборы с родителей на различные нужды. Прежний министр образования лишь констатировал, что это незаконно, но не предлагал мер по искоренению, новый министр этой проблемы пока не касался вообще. Ваше мнение: как эту проблему можно решить и какова здесь должна быть роль министерства?

- Многим не понравится мой ответ, но министерство не имеет прямого отношения к этой проблеме. Сейчас объясню, почему.

Когда мы говорим о ЕНТ, содержании учебников, о стандартах образования, о 12-летке - это задачи министерства, оно отвечает за стратегию. Все же, что касается финансирования нужд школ (ремонт, обеспечение учебниками и т. д.), – это задача местных исполнительных органов, все это должно финансироваться из местного бюджета. Министерство на это не имеет ни полномочий, ни финансовых средств, это не его зона ответственности.

С кого можно и нужно спрашивать? С местных акимов и депутатов местных маслихатов. И именно им, а не министерству нужно адресовать вопросы, почему выделенных средств не хватает на ремонт школы, на закуп учебников, на мел, на дополнительные кружки, на питание, на поездки школьников на олимпиады, и почему за это должны доплачивать родители.

Получается, что учителя, директора школ в данной ситуации – тоже жертвы, потому что над ними существует многоуровневый и многоотраслевой контроль, и в любой момент школу могут закрыть за несоответствие тем или иным нормам. И руководство выходит из ситуации, собирая деньги с родителей. Это незаконно, и ответственны за это местные власти. Между тем, когда об этом говорят и ругают министерство образования, акимы отмалчиваются, делая вид, что их это не касается. А родители просто не знают, что проблему поборов могут решить только местные чиновники.

Точнее, сами местные чиновники эту проблему и создают – когда недостаточно выделяют средств. И это самая большая проблема. Мы выделяем на образование всего 4% ВВП (в Европе это почти 8%, а в США - до 15%). Отсюда и результаты – нельзя экономить на детях. А что делают в акиматах? Строим красивые здания за счет недостаточного питания и не отремонтированных школ. Новым маслихатам надо эту тему взять на контроль.

- Напоследок хотелось бы узнать Ваше мнение относительно статуса школьного учителя. Понятно, что сегодня он не высок, его однозначно надо повышать. Повышение зарплаты – это самый важный механизм. Но существуют ли другие методы?

- В образовании нужно внедрять бизнес-модели. Принципы простые – хорошее качество стоит хороших денег. Будет больше средств – будет конкуренция за рабочее место, конкуренция между школами за учащихся. То есть все иные методы – вторичны, первичен же размер заработной платы в отрасли.

Даже до девальвации зарплаты наших учителей были ниже, чем в Европе, в 4-5 раз. Нынешнее повышение зарплаты все равно недостаточно, она до сих пор ниже, чем в других отраслях внутри страны. Если заработная плата в отрасли низкая, то рекрутировать в нее специалистов сложно. Туда идут либо те, кто искренне любит профессию, либо те, кто не смог устроиться на другое место работы. Можно завесить всю грудь учителя медалями, называть его господином учителем, его сиятельством и т. д., но при низкой зарплате ничего не поможет.

Второй аспект – сегодня зарплата учителя не влияет на мотивацию расти в профессии. Поэтому, кроме собственно повышения базовой ставки, нужно разработать систему, чтобы размер зарплаты зависел от качества работы, был привязан к результатам обучения. Проще говоря, кто учит лучше – должен получать больше. У нас такого пока нет. Платим за часы, проведенные на уроке.

Автоматически за этим должен пойти конкурсный отбор учителей, чего сейчас в школах тоже нет – директор принимает на работу, кого захочет. На вакантные места необходимо отбирать более сильных претендентов. Пока не будет реальной конкуренции среди учителей за рабочие места, за высокую заработную плату, по результатам более качественной и эффективной работы, сильные кадры не соберем.

Ну, и второе – нужна конкуренция между учебными заведениями за более высокий статус и за школьников. Для этого нужно внедрение подушевого финансирования. Мы провели эксперименты – теперь надо ввести повсеместно. Равное количество денег выделяется на каждого школьника – и от его выбора зависит, в какую школу эти деньги пойдут. Школы начнут получать реальные деньги за реальные услуги и смогут платить достойную заработную плату в зависимости от вклада.

У казахов есть пословица: «Балапан ұяда не көрсе, ұшқанда соны істейді» - «Что видел птенец в гнезде, так он потом и поступает, когда начнет летать». Не имея в системе образования бизнес-моделей, основанных на более высокой оплате за более качественный труд, невозможно готовить кадры для конкурентной экономики.

В целом реформы в образовании очень сложные. В первую очередь нужны большие деньги. Хотя бы для того, чтобы выровнять условия обучения между аулом и городом. Надо не только внедрить новые стандарты, обеспечить новыми методиками и учебниками более 300 тыс. учителей, но и сделать их сторонниками изменений, организовать по-новому образовательную инфраструктуру для 3 млн школьников. Не менее сложная задача - постараться убедить в необходимости трансформации сферы образования 5 млн родителей. Только с их поддержки такие реформы можно провести.

- Спасибо за интервью! 

Владимир Радионов

Фото: matritca.kz